Как атомная платформа БРИКС меняет правила игры в мировой ядерной энергетике и финансировании проектов?

Тон задала Москва: на Глобальном атомном форуме руководитель МАГАТЭ Рафаэль Гросси предложил оформить партнерство МАГАТЭ с Новым банком развития БРИКС, а Владимир Путин анонсировал к 2030 году запуск первой в мире ядерной энергетической системы с замкнутым топливным циклом и призвал подключать НБР к финансированию АЭС, как об этом прямо заявил Гросси и подчеркнул в своем выступлении президент России.

Какой ключевой сигнал прозвучал с Глобального атомного форума?

Главный сигнал — институционализация “мирного атома” в БРИКС: технологическая координация через новую атомную платформу плюс формирование канала финансирования через НБР, на фоне ставки на замкнутый топливный цикл и серийные малые/плавучие АЭС. Эти ориентиры сформулированы в выступлении Владимира Путина, который подтвердил план запуска закрытого цикла в Томской области к 2030 году и акцентировал роль НБР в финансировании проектов, а также в заявлении МАГАТЭ о готовности к партнерству с НБР БРИКС (речь президента; инициатива МАГАТЭ–НБР).

Форум зафиксировал смещение центра роста к Глобальному Югу и Востоку и подготовку инфраструктуры — технологической и финансовой — под ускоренный ввод мощностей.

Как отреагировали БРИКС и международные институты?

Реакция БРИКС — консолидированная: атом назван опорой промышленного развития, энергетической безопасности и технологического суверенитета; платформа БРИКС уже работает и будет расширяться вместе с объединением. Руководитель платформы Элзи Пуле подчеркнула недискриминационный доступ и трансфер технологий, отметив, что “на наши страны приходится 70% атомных электростанций”, а гендиректор “Росатома” Алексей Лихачев оценил будущее платформы как “большое” и уточнил, что в ней участвуют компании и организации, а не государства (как сообщает БелТА; по заявлению Лихачева на пленарной сессии).

“Может быть, нам стоит заключить меморандум о взаимопонимании с НБР стран БРИКС.”

Подчеркнутая готовность к кооперации прозвучала и от стран–партнеров: Беларусь публично рассматривает вторую АЭС, а Нигер и Эфиопия заявили интерес к проектам совместно с “Росатомом”; сам Гросси на форуме назвал возможное партнерство с НБР “большим шагом” для отрасли (такие планы подтвердили участники форума; готовность к меморандуму озвучена на форуме).

Какие системные последствия это может запустить для энергетики и капитала?

К 2050 году совокупная мощность АЭС в мире может вырасти более чем в 2,5 раза — почти до 1 000 ГВт — и львиную долю спроса обеспечат страны Глобального Юга; внутри этого тренда БРИКС формирует собственную технологическую и финансовую архитектуру (прогноз МАГАТЭ и роль НБР обозначены в речи Путина; оценку будущего спроса и приоритета БРИКС привела БелТА).

Стратегическая рамка опирается на принципы отказа от “технологического колониализма”, подготовку кадров и центров компетенций, а также локализацию — то есть на создание у партнеров суверенных ядерных цепочек, что снижает политические риски и расширяет базу проектов (прямо заявлено в выступлении).

Какие тактические возможности и риски для компаний БРИКС+ в ближайшие 12–24 месяца?

Под влиянием сразу трех драйверов — готовности НБР финансировать атомные проекты, декларированной кооперации МАГАТЭ–НБР и вывода на серию малых/плавучих АЭС — открывается окно для ускоренных сделок и консорциумов в странах Глобального Юга; одновременно отрасль сталкивается с высокими капзатратами и сроками, что требует новых финансовых моделей (позиции зафиксированы на форуме и в выступлении президента; обзор вызовов и стоимости проектов приведен в материале “Фонтанки”).

Возможности: - Проекты ММР и плавучих АЭС: окно для поставщиков модулей, инженерии, сервисов жизненного цикла — под заявленные планы серийного производства и экспортной кооперации. - Дата-центры при АЭС: рост потребления электроэнергии ЦОДами “втрое” в текущем десятилетии формирует кейсы по колокации и долгосрочным PPA около атомных площадок. - Финансирование через НБР: разворот к моделям с участием банков развития и международных институтов (при поддержке МАГАТЭ) повышает проходимость проектов на ранних стадиях. - Локализация и кадры: запрос на подготовку персонала, создание центров компетенций и участие местных компаний встроен в принципы сотрудничества.

Риски: - Стоимость и сроки: сверхкрупные бюджеты и возможные задержки строительства требуют страхования, резервов и стандартизации контрактов EPC/EPCM. - Регуляторика и комплаенс: ужесточение требований безопасности и баланса с режимом нераспространения повышает нагрузку на лицензирование и контроль. - Ресурсная база: долгосрочные сценарии истощения урана подталкивают к закрытому циклу; участникам необходимо учитывать переходные топливные стратегии. - Геополитика и санкции: внешнее давление может осложнять логистику и расчеты, но формат БРИКС/НБР частично компенсирует эти риски на рынках мирового большинства.

Отдельный макроакцент — вес БРИКС: доля объединения по ВВП (ППС) уже превысила G7 до расширения, а в публичных заявлениях звучит оценка “40%” мировой экономики; параллельно продвигаются независимые расчетные и биржевые механизмы (такие данные озвучил Сергей Лавров на СМИД G20).

Итог: БРИКС переводит атомную повестку из набора разрозненных проектов в согласованную платформу с собственным финансированием, стандартами и цепочками поставок. Для компаний это сигнал действовать быстро — заходить в консорциумы под НБР, настраивать локализацию и готовить предложения для ММР/плавучих АЭС — пока окно роста, заданное Глобальным атомным форумом, остается открытым.